Просто место, чтобы выдохнуть и разобраться
Истории-зеркала

Свобода Клетки

Человек построил идеальную клетку для своей канарейки.

Каждый прутик был выверен. Каждая жердочка отшлифована. Он рассчитал идеальное расстояние до кормушки и поилки. Все было сделано для того, чтобы птице было удобно. Чтобы ее жизнь была полностью предсказуемой, безопасной и известной.

Он любил свою канарейку. Он просто хотел защитить ее от хаоса мира.

Но птица перестала петь.

Она сидела на своей идеальной жердочке, в своей идеальной клетке, и молчала. Она ела. Она пила. Она существовала. Но она не пела.

Человек был в отчаянии. Он менял корм. Он менял воду. Он разговаривал с ней. Ничего не помогало. Его идеальная система дала сбой, которого он не мог объяснить.

Однажды, в порыве гнева и бессилия, он ударил по клетке. Засов, который он так тщательно подгонял, соскочил. Дверца приоткрылась на крошечную, почти незаметную щель.

Он заметил это только на следующее утро. Птица была на месте. Она сидела все так же тихо. «Ну и ладно», — подумал он, — «вечером починю».

И он ушел.

А когда вернулся, он услышал песню.

Она лилась из клетки. Громкая, переливчатая, полная такой жизни, какой он никогда от нее не слышал.

Он заглянул внутрь. Канарейка сидела на той же самой жердочке. Корм был тот же. Вода та же. Все было по-старому.

Кроме одного.

Дверца все еще была приоткрыта.

Птица не улетала. Ей не нужно было улетать. Ей нужно было только знать, что она может.

Соседние материалы

Предыдущий: Глина
Следующий: Неприступность — это маска, под которой скрывается душа, истосковавшаяся по теплу.

Ещё по теме «контроль»

Истории-зеркала

Декоратор

Сначала мы — архитекторы. Мы рождаемся как дикий, неразмеченный ландшафт. Где-то болото тайных желаний, где-то скалы иррационального страха, где-то — поляны чистой, беспричинной радости. Но очень рано в нас просыпается внутренний перфекционист с генеральным планом застройки.

Истории-зеркала

Ржавчина

Артур не был человеком. Он был функцией, заключенной в безупречный экзоскелет. Его должность — «Старший Партнер» — была кирасой. Его выверенная, лишенная эмоций речь — глухим забралом. Его ежедневный маршрут из стерильного пригорода в стеклянную башню офиса — поножами, которые не давали сбиться с пути. Глубоко внутри этого доспеха сидел не Артур, а маленький, испуганный мальчик.

Истории-зеркала

Коллекционер

Он жил в зале ожидания. Не в реальном, а в том, что был у него в голове. Он жил так, будто его настоящая жизнь еще не началась, а была лишь длинным, затянувшимся прологом, где его рейс на взлет постоянно откладывался. Он сидел в этом зале и смотрел через мутное стекло на взлетную полосу, где самолеты других людей — яркие, стремительные, полные огней — взмывали в небо один за другим.

Истории-зеркала

Клякса

Виктор не жил. Он дезинфицировал реальность. Его квартира была операционной, а он в ней — главный хирург, вырезающий любую опухоль хаоса. Его балкон, выложенный идеальной белой плиткой, был его личным филиалом стерильности на седьмом этаже. А глубоко в подвале его черепной коробки, в темном, вонючем углу, сидела на цепи вопящая обезьяна. Эта обезьяна хотела не гармонии. Она хотела выть на луну и швыряться дерьмом...